Российский ИИ: как не утонуть, когда Запад возвращается

15 августа 2025 года президенты США и России, Дональд Трамп и Владимир Путин, встретились на Аляске. Всё больше становится очевидным: Вашингтон и Москва видят перспективы сотрудничества, исходя из прагматической точки зрения. Конечно, есть много препятствий и нерешённых вопросов, но всё же. США готовы пойти на ослабление ограничений, введённых в отношении РФ, и это фактически уже происходит: одно дело — санкции на бумаге, другое дело — как их хотят выполнять те, кто их вводит.

Волна потепления отношений между двумя странами затрагивает в том числе и российский сектор искусственного интеллекта (ИИ). Для отечественного ИИ — это не просто окно возможностей, но и риски.

Если санкции существенно ослабеют, в Россию хлынут западные чипы, деньги и ИИ-гиганты вроде ChatGPT или Gemini. Сейчас они формально вне российского рынка. Дешёвые чипы для России — на 20–30% меньше трат на них, так как можно будет ввозить их из США напрямую.

Российский ИИ, куда в 2024 году влили более 300 млрд рублей, почти на 40% больше, чем годом ранее, может оказаться под ударом. Иностранцы подходят масштабно. С одной стороны, у них есть платные тарифы, на которых они стремятся заработать, чтобы окупить расходы. Некоторые едва покрывают операционные затраты, а с инвестиционной точкой безубыточности — всё даже сложнее. С другой стороны, некоторые американские провайдеры нейросетей заходят на страновые рынки с предложением своих услуг для всего населения и предпринимателей, либо бесплатно, либо по очень низкой цене.

Российский ИИ-сектор должен ускориться. Нужны интересные и яркие кейсы, когда бизнесу эффективно взять корпоративную подписку на нейросеть. С другой стороны, нужно думать в масштабах миллионов пользователей — идти в те же страны ЕАЭС, где распространён русский язык. Также нужно активно выходить на рынок ОАЭ, других стран, где немало русскоязычных мигрантов.

Нейросети Яндекса и Сбера, заточенные под русские мемы и диалекты, могут посоревноваться в плане понимания русского языка с иностранными конкурентами.

И это не всё: в России есть также масса других языков. Очень важно, в том числе для их сохранения, поддержать создание нейросетей, специально локализованных под них. Учитывая высокую общественную значимость этой задачи, компании-разработчики таких решений в РФ могли бы обратиться к государству за поддержкой, поискать своё место как участники одного из соответствующих нацпроектов страны.

Рынок ИИ в России к концу 2025 года вырастет до триллиона рублей. Он рос в изоляции, помогая банкам, фермам и нефтяникам экономить 10–15% затрат. Но если Запад ворвётся, придут Nvidia, Google и OpenAI. Окажутся ли вложения впустую? По абсолютным величинам инвестиций за США угнаться тяжело.

России не надо стремиться увеличивать по максимуму абсолютные цифры вложений в ИИ, надо просто искать свои ниши. Это же касается и числа занятых в секторе ИИ: в США — их приблизительно в 10 раз больше, чем в России. Можно ли угнаться, и стоит ли? Очевидно, что нужно резко повышать производительность труда каждого специалиста в ИИ.

Не стоит соревноваться в тех областях, где у иностранных компаний очевидно есть преимущество, которое не перебить: например, больше инвестиций, или более мощные процессоры. Ослабление санкций Запада — это повод уйти от больших лингвистических моделей к узким, локальным решениям.

Российский ИИ должен быть хорош в локальных задачах. Пока это не факт, что всегда получается. Иностранные нейросети, которые русскоязычные запросы сначала переводят на свой язык (в основном, на английский), иногда дают более сильные ответы, чем локальные ИИ.

Что делать? Продолжать искать свои ниши. Можно предложить следующее. Например, делаем ИИ-помощника для консультаций по ремонту автомобилей определенной марки. Обучаем его и выпускаем на рынок. Важно, что датасет не столь большой, обучение можно будет проводить быстро, а значит — и регулярно адаптировать знания «умной» машины.

Не нужен ИИ-«всезнайка»: это — дорого. Нужно разрабатывать ИИ-системы, работающим априори на небольших датасетах, но которые постоянно меняются, а обучение этих систем будет происходить с частотой не меньше раза в неделю, а по возможности — и чаще.

Последнее важно, чтобы нейросети задействовать как помощников в торговле на фондовом рынке. Сейчас мировые ИИ предлагают очень медлительные системы, у которых обновление информации произошло явно не вчера. Это, конечно, никак не годится для высокочастотных сделок по купле-продаже инвестиционных активов. Но и дискретная торговля вместе с ИИ всё ещё нуждается в сильном контроле за «советами», которые дают нейросети.

Помимо языковой «фишки», я бы обратил внимание на развитие автономных нейросетевых систем. Есть беспилотные авто, а есть уже в мире ИИ-брокеры и ИИ-банки: полностью независимые, без участия человека, зарабатывающие деньги на рынке финансовых услуг. Конечно, для этого требуется донастройка регуляторной позиции ЦБ РФ по отношению к этому вопросу. Нужно развивать и рынок ИИ для ИИ: сами нейросети должны создавать бизнес-ценность.

Мало говорится об этом, но ИИ несёт в себе большой потенциал социальной функции. Люди с особыми физическими возможностями должны получить шанс существенно улучшить качество своей жизни благодаря инноваци. Сейчас нужно идти в специализированную нишу для ИИ, где люди после инсульта/инфаркта, а также после тяжёлых последствий других сбоев со здоровьем могли бы воспользоваться нейросетевыми «мозгами», чтобы он помог людям побыстрее прийти в форму и поддерживал их на протяжении жизни. Это уже биотех, ИИ-биотех.

Наконец, ИИ в финтехе. ИИ нужен в мире транзакций. Нужно, конечно, больше думать об оптимизации внешней торговли. Если выходить на уровень макроэкономики, то тут есть также неосвоенная ниша. Пока нет специализированной ИИ-системы, которая бы была нацелена только на выработку эффективной экономической политики.

Это очень важно: очевидно, что сейчас в «мозговой штурм» по поводу будущего экономики надо подключать ИИ, но не «всезнайку», а локализованный под специфику страны. Здесь Россия, конечно, может занять свою нишу. Более того, такого макроэкономического советчика, при его успехе, можно предложить и другим странам-партнёрам.

Самый интересный вопрос, который нужно будет решать буквально каждый день — какое соотношение плана и рынка должно быть в экономике. Много дискуссий на этот счёт, но я вижу ситуацию динамической: в зависимости от обстоятельств, экономика может быть в какие-то даже недели-месяцы почти плановой, напоминающей СССР, а в какие-то моменты — рыночной, насколько это возможно. Но это не чёрно-белое решение — либо так, либо этак. Нужно быть готовым гибко менять соотношение плана-рынка и, кстати, в этом смысле будет трансформироваться и концепция регулирования в экономике, которое станет очень динамичным, в зависимости от ситуации. Более того, очевидно: что у кого ИИ сможет помогать настраивать регулирование быстрее, та страна и будет набирать больше экономических очков в мировой конкуренции.

И, возвращаясь к продвижению моделей с русским языком за границей, для русскоязычных пользователей там. Нужно сразу ставить задачу, особенно когда речь идёт о господдержке: если выделены средства из бюджета, то ИИ-решение, поддержанное таким образом, должно найти пользователя не только внутри страны, но и занять не символическое, а заметное место на рынке мировых ИИ-продуктов и решений.

И, конечно, вопрос инфраструктуры под ИИ — один из ключевых. Мы уже переходим к новой модели мирового разделения труда под потребности ИИ.

Преимущества России — это энергетические ресурсы. Нужно подтягивать под потребности ИИ и объёмы генерации. Да, сейчас мировые провайдеры нейросетей рапортуют о снижении удельного потребления энергии на один запрос, но ведь число этих запросов стремительно растёт! Причём всё большую роль в этом приросте будет играть «диалог» нейросетей, обучающих друг друга.

Это же касается и потребности в водных ресурсах для работы инфраструктуры ИИ (удельное потребление на запрос — очень небольшое, но суммарно — растёт по экспоненте): у России есть своё преимущество в этом плане.

У России, в том числе в Арктике, имеются запасы редкоземельных металлов, используемые в выпуске чипов для нейросетевой активности.

Дата-центры, облачные сервисы, производство полупроводников — здесь в масштабах выпуска, прежде всего, преимущества имеют другие страны. Стоит заметить, что в РФ более половины инвестиций в ЦОД идут из бюджета. Это указывает на признание важности этого направления.

Действительно, ЦОД — это «лёгкие» для ИИ. Для нужд нейросетей, кстати, можно также использовать мощности по майнингу криптовалют — ведь подобная практика распространена и в мире.

Потепление отношений между РФ и США способно дать доступ к необходимым западным технологиям дата-центров, комплектующим, ускорить процесс развёртывания дата-центров в России. При этом, очевидно, что Россия будет стремиться иметь замкнутый контур на собственные компоненты для ЦОД, обслуживающих критически важную инфраструктуру.

Что делать на корпоративном уровне? От ИИ не скроется ни одна организация, при этом многих он и погубит. Вот такая правда жизни. Дело в том, что нейросети очень коварны: если внедрять их неаккуратно, то можно получить много бед.

Конечно, для каждой компании нужна своя корпоративная стратегия работы с ИИ. В целом большинству российских организаций не подойдёт мультиагентность — это дорого. Чаще решением является один гибридный ИИ-агент, который работает на блокчейне — безопасно и прозрачно. И да, в этом будет отличие от иностранных компаний, которые чаще накапливают различных ИИ-агентов в своём арсенале.

Также у России есть отличие и в плане обращения с ИИ. На Западе в большинстве своём созданные корпоративные ИИ проигрывают всем известным крупным языковым моделям. В России всё же же лучше, особенно компаниям с большими инвестиционными возможностями, делать ставку на корпоративные нейросети, причём учить их быть обновляемыми с высокой частотой. Датасеты могут быть усечёнными, под корпоративные задачи, но стратегически это будет выгоднее, чем полагаться на стороннее ИИ-решение, будь оно локальное или иностранное.

Наконец, потепление отношений с Западом для России усилит конкуренцию за кадры. Иностранные компании начнут переманивать специалистов в ИИ, предлагая выше зарплату и более широкий социальный пакет. Российским организациям нужно быть готовыми к этому, и уже сейчас продумывать систему материальных и нематериальных стимулов, чтобы удержать сотрудников.